На рыбалке с Графом. Лодка Моки

Лодка лежала около сарая. Из окна дома хорошо видна. Даже на первый взгляд понятно, что человек делал ее с душой и со знанием дела. Длинный и узкий, как у миноносца, корпус. Заостренные нос и корма – все говорило о хорошем ходе. Так и представлялось, как стремительно разрезает она воду.
Вот только воды лодка давно не видала. Разве можно назвать водой те редкие капли дождя, что попадали на днище.Хозяин остарел… Время добычливой рыбалки осталось далеко в прошлом. Ноги не ходят, руки дрожат. Голову обносит -так и выпасть из лодки недолго. Сыновьям оставить, так не рыбаки они оба. Пропьют, как только в руки попадет.

Друг мой, Колька Васильев, о лодке Старика отзывался уважительно:
– Лодка у Пашки Моки очень хорошая. Из тонкого железа, легонькая – одному можно таскать. И на весле легко идет. Мока лодки умел делать, пока в силе был. Лежит в сухом месте, запруженная кверху дном, на деревянных прокладках – что ей сделается. Он лодку хранит. Слышал, что продавать ее собирается. Спроси. Может продаст. Сам то он уже худой. Умрет – Володя, сын его, сразу же лодку пропьет.

Вскорости подвернулся случай. Зашел к старику по служебной надобности. Про лодку разговор Павел Мокеевич сам начал:
– Купи у меня лодку. Не пожалеешь, лодка добрая. Жалко пропадет. А тебе лодка надо…
– Какую цену назначишь?
– Две тысячи. Лодка хорошая, ты не сомневайся.
– Посмотреть можно?
– Посмотри.

Вышел. Перевернул лодку. Действительно легкая. И не просто легкая, а очень легкая. Как бумажная. На ровном киле смотриться еще лучше. Узкая и приподнятая корма – вода с нее стекать будет, волну за собой не потащит. Борта высокие. Набои по бортам узкие. Не новые, но вроде бы еще крепкие. Днище окрашено внутри и снаружи. Краска не облупилась. Видно, что ухаживали за лодкой.

Две тысячи – цена немаленькая. Даже завышена не маленько. По местным меркам такая лодка стоит рублей так… восемьсот. Иван Филатов в прошлом году такую же лодку приобрел за такие деньги. Но торговаться не стал. Если хорошая лодка, да хватит мне ее лет на десять – вроде бы и не так дорого.

Лодка в моих руках не первая. Бывали раньше. Отец построил судно, когда я был в классе шестом или седьмом. Где то приобрел листового железа, дефицитного в советское время. Раскраивал и вырубал зубилом. Анатолий Харитонов, квалифицированный сварщик, сварил корпус. Хорошо помню, как притащили из лесхозовских гаражей к дому. Обнабаивали по весне, прилаживали транец. Казалась мне большим кораблем. Та лодка была развалистая. Широкая и тяжелая, из толстого железа. Округлая корма тянула за собой воду, поднимала волну. С веслом в руках не одинова пот рукавом вытирал. Зато грузоподъемность лодки выдающаяся. Чем больше грузишь – тем быстрее бежит. Особенно, когда приобрели лодочный мотор, самый ходовой “Ветерок-8”, с буквой “Э” в названии. Электронное зажигание. Лет двадцать пользовались лодкой. На весле, на шесте, с лодочным мотором.

Конец судну пришел откуда не ждали. Раздавил зимой гусеницами трактора. Вывозили сено с Перелазницы и проехали по корме. Вины тракториста в нет. Под снегом не видно. Сам я виноват, что вытащил и запружил на зиму не в том месте, где все порядочные люди лодки оставляют. Не судьба…

Лодку забрал сразу же, как отдал деньги. В придачу к лодке еще и весло выдано. Хорошее весло. Лопасть широкая, ратовище длинное. Присмотревшись повнимательнее – да это же моя работа. Когда то давно, еще школьником, вытесал весло из подходящей доски. Точно моё: верхняя часть не очень аккуратно обрублена топором. Унесло рекой, когда утопило лодку дождями на стоянке у берега. Вишь ты, не пропал труд. Вот, оказывается, кто его выловил. И пользовался. В груди приятно шевельнулась гордость. Знающий и опытный рыбак оценил. Плохое весло Мока бы и из воды не поднял.

Керас – деревня длинная и узкая. Ряд домов по обе стороны дороги. Параллельно дороге, под угором, озеро Котельное. Когда то было русло Пинеги. По весне залито водой. Лодку стащил в озеро. В одиночку управился и даже не вспотел.

Спустил лодку на воду. Закачалась весело на волне. Не течет. На ходу легкая – веслом легонечко толкнулся, даже не плывет, а скользит по поверхности. Одно удовольствие. Не ожидал, что такой ходкой окажется. Умеет Павел Мокеевич лодки делать. Мастер. Точнее умел… Остарел. Эта последняя у него была. Лебединая песня.

 

На рыбалке с Графом. Перегон

Лодка мне нужна в другом месте. Километров пять выше по реке. Пожалуй, что смогу перегнать ее сам, на весле, даже в сегодняшнее половодье. Всяко смогу выгрести против течения.

Из озера вышел на реку. Весеннее половодье. Вода большая, но еще не самый высокий уровень. Вдоль берега лодку веду уверенно. Управляется хорошо. Отталкиваясь веслом от земной тверди помаленьку продвигаюсь вверх. На весле – это не мотором управлять. Почти что спорт. Мускулы накачиваются не хуже, чем в тренажерном зале.

Вот уже и первые дома Согры на траверзе. Когда то, в советское время, на этом месте стояли склады сельпо. Завозили баржи грузы на год. Многочисленные длинные и объемные склады давно снесены. Осталось только название. Сельповские Склады. Причаливаю на обед.

Недолго лодка стоит без дела:
– Мария Николаевна, поехали в деревню. Лодку погоним. Теперь на выходных не будет проблемы, как за реку в баню попасть. Своя лодка есть.. .
Два человека на судне, уже экипаж. Пробираемся против течения. Я на весле, стоя. Мария Николаевна сидит на перевернутом ведре. Лавочек пока не изготовлено.

Нижний Брод… Будки… Верхний Брод… Вот уже и Противная за кормой осталась.

А лодка не только легка на ходу, быстроходна, но и устойчива. Равновесие сохранять в ней трудности не составляет. И быстроходна. Даже когда загружена еще и пассажиром – Мария Николаевна сидит ближе к носу. Легко под веслом идет, плавно «разрезает» воду, почти волну не поднимает, воду за собой не тащит. Одно удовольствие управлять лодкой, даже против сильного весеннего течения. Иду почти вплотную к берегу.

Упираясь веслом в твердь земную, посылаю лодку вперёд. Хорошо, когда есть надежная опора – берег. Против любого течения можно лодку вытолкнуть. Когда приходится «на гребок», уже сложнее. Не везде рядом с плотным берегом пройти можно. Где то, обходя кусты, приходится выходить на глубину, бороться с течением.

До спокойной, почти стоячей воды Лывы ой как далеко. Сейчас поворот, там до леспромозовских складов толкаться. И до нефтебазы бодаться с сильным течением струи, идущей вдоль согорского берега. Да даже не до нефтебазы, а до самой Ефимовой. Только поднявшись с полкилометра выше можно пересечь реку и войти в устье Лывы. Далеко… И трудно. В нескольких местах придется обходить кусты.

А если напрямую? Передернуть лодку через Ефимовское поле и там до Лывы всего ничего – метров сотня или полторы останешься. Лодка не тяжелая, уже пробовал ее таскать. По сырой траве она вовсе легко пойдет. Только шорнет. В Ефимовском поле лывин, логов да луж всяких не мало. Где то волоком, где то водой. Так и сделаем.

Удачно. Тащить волоком пришлось совсем немного, метров около двухсот. Из одного лога в другой. Когда то давно тут тоже река текла. Осталось от нее низких мест. Маша помогает мне по мере сил. Но вспотеть пришлось. Хоть и легонькая лодочка, но все таки не предназначена она для движения по земле.
Вот наконец мы уже и в Лыве. Тут и вовсе только веслом чуть пошевеливай, а лодка сама бежит.

На лето запружил посудину на берегу около Истока. Обычное место хранения лодок боровлян. Тут же и косметический ремонт делаю. Содрав старую краску, покрываю новым слоем. Заменить бы ей еще и старенькие набои, но не так это просто. Для набоев нужны заготовки: значительно длиннее стандарта тонкие и качественные (без сучков и трещин)тонкие доски. На ремонте внимательно просматриваю всю лодку. Днище и борта, изнутри и снаружи… Радости и оптимизма поубавилось. Железо тонкое, местами проржавевшее насквозь. Под толстым слоем краски скрывались мелкие и крупные дырочки в днище. Был конь, было и езжено…

Дырочки заделываю эпоксидным составом «холодная сварка». Заделываю снаружи и изнутри. Очень крупных дырок нет. Подержится. А капитальный ремонт со сваркой, наложением заплат и сменой набоев отложим до лучших времён. Пока же такой, временный. Хотя нет у нас ничего более постоянного, чем временное.

Спустил лодку на воду – течей нет. К отпуску, рыбалке-охоте лодка готова.

Давно уже у меня лодки не было. «Малютка» на Большом озере не считается. Да и пользуются ею больше посторонние люди, рыбаки да охотники. А мне только на отпуск, осенью сорогу на середине половить, да утку-другую, добытую на охоте, достать с глубокого места.

Когда то давно арендовал лодку у соседа, Бориса Борисовича Кокорина. Тогда плавали до порога Гниловатик. С отцом, Валиком и Витей Русановым. Так хорошо отдохнули… Пять дней на реке, с четырьмя ночевками в избах. Отец полупарализован после инсульта. Он то рыбак азартный. Ему в радость. Витюша и Валик взяты для приучения к рыбалке. Ну а я и вовсе любитель походной жизни. Несколько сеток из лески, «китаек», да отцовская ботальница. Между прочим та ботальница нас и кормила всё плавание. «Китайки» по незнанию взял размером «ни туда и ни сюда», с ячеей на 25 мм. На озере такая сетка показывала себя неплохо: сорога попадает размером с хорошую селёдину. А вот на реке такого размера рыбы почти нет. Ельцы мельче, а сиги крупнее. Ни та ни другая в такой сетке не держатся. Ну разве что елец ротом попадет на нитку, а сиг случайно плавником зацепится. Редко такое случается. А вот ботальница, на то и ботальница: в крупную ячею (редь) попадает крупная рыба, как в карман. В мелкой ячее сети держится и не крупный ельчик и окушок.

Но подымались только до порога Гниловатик. В избе у Аркадия Трофимовича Русанова ночевали. Выше рекой не бывал. Только берегом, «на своих двоих». С уровня воды река выглядит по другому. К тому же лодка позволяет взять намного больше груза и объема, чем сложить в рюкзак за плечами. Совершенно другой уровень комфорта. Когда то давно Юра Дунаев рассказывал, что любит он лодочные путешествия именно потому, что лодка создает ощущение жилья, дома. Все с собой: чайник, котелок, сетки, палатка. Радиоприемник в носу бубнит. В любом месте можно остановиться, вскипятить и попить чаю, устроить обед с ухой, либо и вовсе на ночлег расположится. Чувствуешь себя как дома. Красота…

В этот отпуск хочу на своей лодке подняться до Клетного. С сетками, с ружьями, а может даже и выше. Как понравится. Отпуск предпочитаю в лесу проводить. Из леса меня не выдернуть на службу. Если остаться дома – покою не дадут. Либо начальство вызовет на работу, либо население. Нельзя сказать: «Я в отпуске!» Сотрудник милиции обязан заявление принять и произвести неотложные действия. Учитывая то, что происшествия происходят практически ежедневно, отпуска участковому не видать. Хотя начальство обещает, что за отработанные дни будут предоставлены отгулы, на деле же никогда не продляют. Потому и стараются участковые куда то уехать на все время отпуска. Кто в гости, желательно на другой конец страны, кто в санаторий. Кто то, как я – в лес. В тесной лесной избушке самый лучший отдых.

Вместе со мной планирует длительный водный поход Андрей Николаевич. Граф… Тоже в участковой службе нервы свои расходует. Надо их как то восстанавливать. Работает он не в нашем отделе. Далеко за пределами района. Отделов по стране много. Граф – это не фамилия. . . Граф – почетное и уважительное прозвище. Даже можно сказать: состояние души.

Отправление назначено.

Часть груза было перенесена в деревню накануне. Оставили в доме. И все равно пришлось нести из Согры порядочные рюкзаки. Вещи были сложены в углу, что бы по утру не забыть что. Покидали утречком рано в объемные рюкзаки, простились с Марией Николаевной и выдвинулись. Три километра от Согры до Бора уже привычной дороги.

А вот из боровского дома пришлось делать несколько ходок, перенося груз к Истоку, где стоит лодка. Исток – ручей из Боровского (Большого) озера. Петляя по тундрам, ельникам да болотам, выпадает в Лохаму неподалеку от деревни. С последней ходкой обозреваю гору вещей, лежащих на берегу. Как все это сможем уложить в лодку? И самим уместиться. Я не маленьких габаритов, а перед Графом совсем пацаном выгляжу. Лет пять назад было в Графе 115 килограммов, бился он в супертяжлом весе на первенство УВД по рукопашному бою. С тех пор еще немного повзрослел…

Колобок и два жирафа
Колобок и два жирафа
Колобок и два жира-а-афа

Вот ведь привязалась эта легкомысленная песенка из заставки детской передачи с «Радио России». Вспомнил, что забыто: радиоприемник оставили. Вечером Леночка, дочка, взяла его послушать из нашей кучи приготовленных к походу вещей, а назад не поставила. Мы же утром не сверяли наличие, складывали в мешки без разбора. Так он и остался дома. Ну а нам, значит, придется без музыкально-информационного сопровождения. Ну да ладно, вдвоем от тишины не заскучаем. Это одному в избушке тишина звенит и без радиоприемника зело тоскливо.

На видео запечетляем транспортное средство, свои довольные физиономии, гору вещей вначале на берегу, а затем в лодке. Пасмурная погода не снижает уровень радостно-восторженного настроения. Такое настроение обычное перед отправлением. В предвкушении трудностей и приключений…

Рюкзаки, продукты, ружья и боеприпас. Сетки, ботальница. Рама и стекло для окна избушки. Бензопила «Paulan» (тот же маленький «Partner», только цвета зеленого) и запас бензина к нему. Мелочевка типа стекла для керосиновой лампы (доставить бы в целости) и керосина для нее же, немного гвоздей всякого размера, чашки-ложки-котелки и чайник.

Запланирован ремонт избушки на ручье Клетной. Оттого и вещей много. Неделю назад я туда наведался. Посмотрел, что нужно сделать, замерил окно. Заказал Николаю Ивановичу Бечину раму под большое стекло от какой то автомобильной техники. Он мастер по работе с деревом, раму изготовил отличную. От предложенных денег отказался: лесная изба для всех…

Естественно топор, куда же без него в лесу. Двухведерный эмалированный бачек с крышкой. Вдруг рыбалка удачной будет, куда рыбу солить и складывать?
На днище положили доски, а уже на них складываем вещи. Вода в лодке неизбежна, даже’ если нет течей – с весла накапает. Поверх всей кучи лежит в твердом чехле видеокамера. Обязательно зафиксировать красоты реки и наши приключения походные. Вот видеокамеру нужно беречь. Аппаратура нежная. Не стряхнуть ее и не замочить. Мария Николаевна мне не простит таких убытков. На всякий случай еще и фотоаппарат ФЭД с цветной пленкой «Коника». Но фотоаппарат, по нынешним временам, штука не надежная. Нет, он крепкий, металлический, и его не страшно стряхнуть, но определение параметров съемки, правильные значения выдержки-диафрагмы… для меня всегда это было большой проблемой. Не факт, что получатся фотоснимки.

Загрузились. Уложились. Граф уселся на приготовленное для него пенопластовое, в красном чехле из шкуры молодого дермантина, сиденье. Сиденье штатное, лодочное, от маленькой, разборной лодочки «Малютка-2». Очень удобное в походе. Весит немного, а сидеть на нем удобно. Хоть на лодке, хоть в избушке, хоть у костра. При необходимости и в качестве стола можно использовать.

Я в корме, с веслом в руках, двигатель в одну человеческую силу, капитан и рулевой одновременно. Торжественный момент отправления. Кажется даже сердце пропускает один удар…

Ну, Господи благослови! Отчаливаем.

Знакомые с детства места. Вот здесь, около Истока, я научился плавать. Место чуть ниже устья ручья называлось «Старая ямка». Даже при маленьком росте не утонуть. Встал на дно – и нет проблемы. Надо научиться плавать… Обязательно надо научится плавать… Новая и новая попытка. С разгону в воду, изо всех сил гребешь руками и ногами, но рот все равно ниже уровня воды. А какое это плавание, когда рот под водой? Задерживать дыхание и нырять уже научился. Но это тут, у Истока можно понырять. В Новой Ямке, где купаются старшие, уже не поныряешь. Глубокая яма: «с ручками» и широкая – до половины реки. Измерение глубины с поднятыми руками: если коснулся ступнями дна, а вытянутые руки тоже скрылись под водой, значит глубина «с ручками». Может быть глубина «дна не достать», значит шел ко дну «солдатиком», но дна так и не нащупал, испугавшись выплыл.

От устья Истока вдоль берега струя идет глубокой и не широкой канавой. Каким то образом ручей «отбивает» течение реки и песком эту канаву не забрасывает. Вода из Истока идет значительно более теплая, чем в Лохаме. Потому и купаются тут маленькие, что вода теплее.

Выше река мелкая. Груженая лодка с трудом проходит между мелями. Несколько раз приходится даже сдавать назад. Но проходим, вышагивать из лодки и протаскивать ее руками не приходится. Граф сидит впереди меня на квадратном пенопластовом сиденье. Смирно сидит. Лодка при каждом резком движении угрожающее раскачивается. Впрочем это только кажется, что угрожающе, лодка так и должна себя вести.

Где то в этом месте трагически оборвалась жизнь моего пра-прадеда, Русанова Осипа Васильевича. Лохама – речка быстрая, породистая, ключевая и опасная. В некоторых местах она не замерзает в самые сильные морозы. Ключи бьют… И распревает лед на реке, как только оттепель. Рядом с прочным полуметровым льдом может быть промоина, присыпанная снегом. В такую промоину и ступил, переходя реку на лыжах. Глубина – по колено. Без лыж просто бы встал на дно и выбрел из реки. Ну промочил ноги, побежал в деревню греться. А лыжи повернуло на ребро, ноги в креплениях. Быстрым течением задернуло под лед… Там его и нашли. Просвет между дном реки и льдом вовсе маленький. Отец строго настрого наказывал: «Идешь через реку на лыжах – освободи крепления, что бы в случае чего лыжи сразу снять».

Вот и Новая Ямка. От бывшей тут ямы ничего не осталось. Никаких намеков. Песчаное дно реки от берега до берега. Вот торчит из берега бревно, вода переливается поверх. Это бревно было у нас нырялкой. Вдавалось оно на самую глубину. Перебирая босыми ногами проходили по всей длинне бревна и ныряли в глубину. Бревно тогда, в детстве, казалось очень длинным. И глубина: сразу «с ручками».

А вон то место, сотней метров выше, называется «Старая мельница». Самое глубокое место, что ближе к деревне. Наволок (поле) от леса на лохамской стороне называется Орлово. Тут уже купались только взрослые и те кто хорошо умеет плавать. Глубоко и течение сильное. Небольшие песчаные, пляжики на одном и другом берегу. Видна среди кустов невысокая, около метра Н-образная конструкция из тонких бревнышек. На поперечину укладывали длинную половую доску, делали нырялку. Получалась она высоко над водой. Доска под ногой пружинит, страшно. Но и назад повернуть нельзя. Засмеют: «Струсил!»
Когда то тут действительно была мельница. Или что то типа ее. Под водой в лохамском берегу виднелись крупные камни. Остатки плотины? А под водой около боровского берега какие то деревянные решетки. Спрашивал у отца, что там было. Он ничего не смог ответит. Сам на помнит, что бы тут что то было. Не помнит и что бы старики рассказывали.

Сейчас такая же песчаная мель от берега до берега. Никаких признаков бывшей глубины. Обрывистый берег, где была плотина, смыт. Река спрямила русло. Только основание нырялки в кустах напоминает о далеких временах детства.

Выбираю места поглубже, что бы лодка точно прошла, дно не зацепляя. Иногда по днищу шуршит песок. Дно реки совсем рядом.

Река петляет поворотами. Где то глубже, где то мельче. Но уже совсем мелких мест нет. С берегов склоняются ивы. Вот в этой небольшой курьюшке (курья-залив), как будто выкопнутой ковшом экскаватора, по весне ловили ершей и пескарей.

А тут из берега выпадает небольшой ручеек. Начинается он с болота, проходит по бывшим полям – явно искусственное, прокопанное руками русло. Предки отвоёвывали у болота и леса кусочки земли для пашни… На том ручейке была наша детская «весенняя» база. Жгли костерчики у основания громадной, наклонившейся на ручей елки, торопя весну. Ручеек выпадал в небольшое озерцо, оставшееся от давней староречины. По осени в лужице озерца всегда сидела утка или две. Обычный охотничий маршрут (когда отец доверил ружье) обязательно захватывал эту лужу (или озеро, в зависимости от того, сырая или сухая осень – насколько заполнена водой). Обязательно вылетала утка, но удачно выстрелить никогда не получилось. То не смог подкрастись и слышал только паническое хлопанье крыльев за кустами, то не успевал прицелится – так все быстро происходит: секунда и дичь уже в безопасности за раскидистым кустом.

Вода маленькая, течение слабое. Лодка идет легко. Несколько мелких мест, где приходится вылезать из лодки, проводить ее на привязи. Но таких мест не много. Да и не мои бурлаческие обязанности. Чаще вышагивает из лодки Граф. На нем надеты мои сапоги «Долгие Голяхи». Долгие голяхи – это болотные сапоги-бродни. А я в сапогах коротких. Мои голяшки даже не до колена, а до середины голени. Как истинный аристократ вышагиваю на плотную землю или на мелководье. Андрею зачастую приходится высаживается на глубину. И проведя лодку по мелководью (я только подправляю курс) садится в лодку с глубины «по колено», а то и чуть глубже. Сначала с трудом поднимается с низкого сиденья лодки. Равновесие удержать трудно, перешагивать через борт тоже надо с осторожностью -иначе ты в одну сторону, а судно в другую и заплаваешь рядом. Садится в лодку из воды – еще труднее. Попробуй вышагнуть на такую высоту, посудина на месте не стоит. Но Граф справляется. Спортивное прошлое… После нескольких интенсивных тренировок (вынужденных конечно же и поначалу с должной осторожностью) Андрей Николаевич выпрыгивает из лодки ,и запрыгивает обратно с легкостью воробышка.

Я и половины названий не знаю. Каждый поворот реки, каждый наволок, каждая полянка, каждый перекат и яма свое название имеют. Высокий песчаный обрыв выше Старой Мельницы называется Ближняя. По боровской стороне Зарижье…
Перекат с большим островом. Выше, в повороте, глубокая яма. Сквозь воду проглядывают поплавки крупноячеистой сетки -на сёмгу поставлена. Это, наверное, Евлампий Михайлович большую рыбину караулит.

За поворотом открывается Станция… Это не условное название. Действительно стояла ГЭС. После войны строили. Была такая политика у государства: небольшой мощности колхозные гидроэлектростанции на малых реках:
– Удивительно, Андрей Николаевич: в 1947 году порешили колхозники ГЭС строить. Только-только война закончилась, еще вся страна в развалинах и хлеба до сыта не ели. На общем собрании колхоза «1-е мая» приняли решение и построили гидроэлектростанцию. Мне отец рассказывал. Правда недолго поработала. Год или два. То ли в проекте была ошибка, то ли строители «халтурили», то ли дежурные проспали резкий подъем уровня воды, но промыло плотину весенним половодьем.

Раскидистые ивы по берегам реки скрывают следы бывшей тут ГЭС. Размыло и разбило весенними водами рубленные из бревен ряжи – стенки, укреплявшие берег. Не осталось и следа от плотины. Хотя нет, не совсем: вон виднеется громадное цельнометаллическое колесо на толстом вертикальном стержне. Само колесо диаметром порядка двух метров и на высоте метров около трёх. Где то там, в глубине, на другом конце оси установлена турбина. А вон еще остатки какой то бревенчатой стенки на уровне воды.

Отец рассказывал, как строили эту гидроэлектростанцию, как она работала и как вышла из строя. Небольшой мощности, генератор на 30 кВт стоял, но освещала все три деревни колхоза: Бор, Лохаму и Противную. Кроме элестростанции построена была высоковольтная линия 36 тыс. вольт. Через Ефрёмково болото, по кратчайшему расстоянию между Бором и Противной. До сих пор заметна просека от той высоковольтки.