Камни вострые, да вода-холодны ключи, темно небо: всклокочено, взвинченное, бурно клокотала стихия, рвала-метала, душа сжатая, распрямлялась, либо упадая, вниз в сосуде, либо спасаясь, вставать на линии, меж твердью и зыбкой полосою, окриком взмывать,
гнев и страх отторгая. Где ты солнце, где лучи твои, где спасительная дуга поднимания. Так и ты Рассея-нам Мать, очнись, нет Европы, Евразия-континенты спадают, все масти смешанные; короли и шуты, демоны в обличьях светлых-знаки подмененные, дети под
призмою, да уже заклейменные…

Что же дале нам ждать,

гипотенузы, катеты-междометия и прилагательное, резолюции-тех расстрелять, эти-парадом управлять, можно парт. комитет новый создать, отвлечем сумбуром, поднятием цен. Где ураган поднимем, да лбами столкнем. Многие колонны ждут локомотив, да стройною походкой, с песнями и прибаутками поджигают свой же дом. Горят следы, горит земля, старый лозунг про тех ребят, от них ли спасаем Россию. Хочу отметить: прежде самих себя, очищаются Росы от наносного, в нас самих сейчас клокочет волна, где двуликостей западня.

Эх, полустанишники, сабли вострые.

Нам бы Стеньку иль Ермака, атамана бы удалого, Грозного в стане. Вожак волчьей стаи, как мы вспоминаем тебя. Понятны оболгания, уговоры лестные, красный год петуха, держись, само слово напрашивается, да цензура лопается как мыльный пузырь. Глянь-ка: в запанках, лацкатные мундиры, куда разве плюнешь с ошибкою, ветер указует на вора.

Помнишь Петруху, уговоры опять же лживые, дочерние компании, эх-рубака парень, как же уж пристало барин, а ну как микстура, да толченка из свинцовой пули, баржи тонущие. Дайте нам 9 грамм на обед, ан нетути. Эх, шальной ты с бантом, смотришь – мандат опять и в профиль, да в анфас, но сменил портупею, бричку на мерседес, крест – пресловутая чехарда. Пора уж начинать новую партию, пару глобальных проектов, а потом с нуля, построение общества, где лозунги – проецированная болтовня. Кто понял – наши братья, остальные пока последыши, по тропам шальным, витиеватые строки пока для таких лишь сизый дым.

Вспомню Пушкина, разговор по душам, да Достоевского толкования, к Грибоедову подойду, что изменилось, лишь лысина сверкает. Продажность швейцарскою монетою в столетней оправе готовит рубеж. Высоцкий же пел про гору, без которой для многих пришёл…

Алексей Необердин
26 августа 2017 г.